Гакхан, он же Сауроныч - Гэндальф, гляди, какие гоблины

Для поднятия боевого духа



Гэндальф гляди какие гоблины
Ишь как расселись по ветвям
Они наверно парни злобные
Никак придется драться нам?
Я драться буду черта с два-
Болит живот и голова
Покушать надо бы сперва-
Уходим,а?

Ну где сынок ты видишь гоблинов?
А , те 5 штук на ветке в ряд?
Ну точно-эльфы поработали
Они давно уж там висят
А эльфы вешают на сук
Лишь Саурона верных слуг
Будь ты хоть гоблин,хоть урук
Вот так-то друг!

Гэндальф гляди ка там чудовище
Ой-ой умертвие Гэндальф
Тут где-то рядом упокоище
И вот явилась эта тварь!
Ты сам права ему качай,еще укусит невзначай
Гэндальф,родимый выручай!
Гэндальф спасай!

Ну что ты парень беспокоишься?
Умертвий что ли не видал?
Небось попал бы в упокоище
Ещеб не так оголодал
В его могиле чтоб ты знал
Упрятан целый арсенал
Стащил тайком один кинжал
Так уж молчал!

Гендальф гляди какая куколка!
Тут ворох тряпок на коне
Хочу на дачу это пугало!
Пускай ворон пугает мне!
Какой покрой,какая ткань
Давай отловим эту дрянь!
Иль сам такую же сваргань
Гэндальф достань!

Послушай ты,отстань от назгула!
Нашел игрушку идиот!
Яж говорил-они заразные!
Тут даже тролль и тот поймет!
Куда ты лезешь разгильдяй, подцепишь порчу невзначай!
Лечить не буду-так и знай!
И подыхай!

Гэндальф,а это кто под кустиком?
Сидит глядит глаза в глаза
Не то медведь такой малюсенький
Не то большая стрекоза?
Зачем он здесь в такую рань
И что еще на нем за рвань?
Небось спустил все деньги пьянь-
Гэндальф ты глянь!

Ну ты урод-отстань от Горлума!
Он как-никак тебе родня!
Пока дотащимся до Мордора,
Гляди-получишь у меня!
Я сам уже порой не рад
Затеяв этот детский сад
Начнешь болтать пойдем назад
Вот так-то брат!

@темы: Гакхан, Сауроныч, Гэндальф, гляди, какие гоблины, музыка

---

Dr. Feelgood - Anno Domini

Ещё одна потрясная вещь.



Я пойман в поле голым,
Мой волк убит дуплетом
Мои сова и ворон,
Где вас искать, не знаю...

Пылью играются лучики
Anno Domini.
Я быть слепым не наученный -
Журавль в небе.

Я слышу, в коридоре
Слепые санитары уже идут за мною.
Им вирой - гнутый сольди,
Они едят друг друга.
Когда им станет мало
Они полезут в небо.

Я - зайчик солнечный,
Начали. Anno Domini.
Я не умею быть схваченным -
Журавль в небе.

Когда ты станешь тифом,
Когда я стану оспой,
Мы выйдем ранним утром
Благословлять рунины,

Листики вырваны, сложены...
Anno Domini.
Тенями на небо брошены -
Журавли в небе.

(Anno Domini - лат. - После Рождества)

@темы: Anno Domini, музыка, Dr. Feelgood

---

Потрясающую песню накопала.

И вообще влюбилась в этого менестреля.



Бран "Шаэрраведд"

Не вступаем в торги с судьбой.
Нас не милуют. Всюду - край.
Мы идем проигрывать бой
За давно утраченный рай.

Где ты, время белых кораблей,
Нынче смерть повсюду правит бал,
Вписывая наши имена
В книгу без названия.
Снова на развалинах дворца
Расцветает роза без шипов.
Мы твои навек, Шаэрраведд,
Пленники и дети...

Толку - плакать?! Наоборот -
Веселей набирай разбег,
Коль уж нами прервется род
И замолкнут леса навек.

Где ты, время белых кораблей, нынче смерть повсюду правит бал,
Вписывая наши имена в книгу без названия.
Снова на развалинах дворца расцветает роза без шипов.
Мы твои навек, Шаэрраведд, пленники и дети...

Если трусы бросают стяг,
Наше дело - его поднять.
Эй, отцы, поглядите, как
Сыновья идут умирать!

Где ты, время белых кораблей, нынче смерть повсюду правит бал,
Вписывая наши имена в книгу без названия.
Снова на развалинах дворца расцветает роза без шипов.
Мы твои навек, Шаэрраведд, пленники и дети...

@темы: музыка, бран, шаэраведд, менестрели

---

гномик Трист

Гном-инженер. Персонаж принадлежит DreamEater'у.

@темы: мои рисунки

---

Очередной рисунок.

Картон, карандаши.

@темы: мои рисунки

---

Видение земное.

Рассказ. Написан на вот этот литературный форум: rasskazy.mybb.ru/ на конкурс рассказов по заявкам. Заявка была вот такая (для тех, кто не понял, это портрет леди Годивы):


На грани, когда ночь уже готова покинуть сонный город, а солнце ещё только раздумывает, подняться ему или нет, не спят или те, у кого совесть не чиста, или же те, у кого она чище горного родника. Но иногда в такие моменты не спят и те, кому уже нет места на этой земле.
Кто знает, что весенний ветер хотел принести в маленькую мансарду на последнем этаже. Может быть, он решил просто составить компанию одному мечтателю. Потому что гости в эту мансарду заглядывали редко. Да и толку искать на грязной узкой улице на самой окраине среди жмущихся друг к другу домишек нужный, подниматься по скрипучей лестнице на самый верх, когда в доме едва ли найдется чёрствая корка хлеба на угощение гостю, а хозяин не проронит и пары слов, если вообще заметит ваше появление. Таким хозяином был Ремо. Фамилию его я называть не буду. Скажу только, что когда-то в стародавние времена, она была весьма известной и уважаемой, а ныне немногие бы заподозрили, что хоть один отпрыск этого рода остался жив.
Ветру, впрочем, собеседник был не нужен. Для игры ему подошли лежащие на столе листы с набросками, старые занавески и черные кудри самого Ремо. И то, и другое, и третье было преведено в беспорядок такой степени, которую только может достичь свежий ночной ветерок, чей путь начинался в море. Юноша отбросил надоедливые пряди со лба, нахмурился и снова продолжил свои поиски. Он искал уже не первый день, искал старательно и терпеливо. Искал, движимый той безумной надеждой, что ведет старателей на покорение суровых северных земель. Из-под кисти его уже выстроились на полотне строгие здания, неуёмно гарцевала серая лошадь. И только главное не получалось. Денег, чтобы нанять натурщицу, Ремо скопить не удалось. А без девушки нужный образ ускользал. Сколько раз молодой человек бродил по городу, в лицах горожанок пытаясь отыскать ту единственную. Часами стоял он под сенью старых деревьев городского парка, наблюдая за девушкой, читающей книгу, слонялся по площади, глядя на милых торговок цветами и знатных дам, выходящих из роскошных экипажей. Но ни одна не подходила. Торговки были слишком просты, дамы - горды и высокомерны, а гуляющие в парке молодые барышни - легкомысленны.
Ветру надоело в тесной, пропахшей краской мастерской. Он последний раз потеребил юношу, надеясь привлечь его внимание к распахнутому окну, но безрезультатно. Раздосадованный ветер покинул город, унесясь в лавровую рощу на холме. В ночные часы всё внимание художника было привлечено к полотну. А что там творится за окном мансарды, его сейчас интересовало меньше всего. Бесплодные поиски продолжились до утра. Сегодня, как и месяц назад, Ремо пришлось признать свое поражение и отложить кисть.
День начался с бодрого стука в дверь. Кто-то бесцеремонно барабанил кулаком так, что чешуйки старой краски облетали на пол. Художниу оставалось только радоваться, что на рассвете он лёг спать не раздеваясь. Ремо удалось кое-как разлепить глаза и добрести до двери, чтобы впустить настырного гостя. Точнее, гостью. Карла, хозяйка этого дома, быстрым шагом вошла в комнату. Твердой рукой она отодвинула со стола стопку набросков, не обращая внимания, что некоторые листки полетели на пол и утвердила на столешнице небольшой поднос с кувшином свежего молока, буханкой хлеба и парой яблок. Затем она окинула взглядом невыспавшегося Ремо, пожелала доброго утра и заговорила о том, что такой милый молодой человек уже давно мог бы подыскать себе достойную работу. Вот в новой церкви, к примеру... Ремо стоял у двери, так и не закрыв её, старательно делал вид, что слушает внимательно, даже смог кое-как выдавить вежливую улыбку и согласиться пойти поговорить по поводу работы в храме. Выслушать и согласиться - единственное, чем он мог заплатить сейчас хозяйке за жильё и пищу. Выговорившись, Карла, удовлетворённая результатом, всё с той же генеральской выправкой прошествовала вниз, чтобы оделить своим вниманием белошвеек этажом ниже. А Ремо возблагодарил бога, что долгая лекция закончена, и можно продолжить сон уже не на пустой желудок.
Подойдя к столу, художник отхлебнул молока и, принявшись жевать кусок хлеба, взглянул на сияющее в утренних лучах море. Обиженный ночью ветер вернулся. И с его приходом Ремо Увидел. Именно так. С большой буквы. Потому что над волнами неслась, гордо выпрямившись на призрачной лошади, та, которую он так давно искал. Задумайся молодой человек хоть немного, и понял бы, что всадница слишком далеко, чтобы можно было как следует разглядеть развевающиеся рыжие волосы, тонкие черты лица, исполненные истинного смирения, и фигуру, совершенную настолько, что захватывало дух. Но Ремо не думал. Он любовался, не смея хоть на мгновение отвести взгляд, боясь, что стоит сделать это, и прекрасное видение исчезнет так же неожиданно, как появилось.
Последствия это имело самые печальные. Позабыв о хлебе, который в тот момент жевал, Ремо поперхнулся крошками, и пролил молоко себе на единственные штаны. Когда же он вновь взглянул в окно, чудесной всадницы уже не было. Художник обругал себя последними словами и, позабыв про сон, бросился к холсту, надеясь запечатлеть увиденное, пока образ ещё не покинул память. Он работал весь день, не смея прерваться, как раньше не смел отвернуться от окна. Послушная руке кисть взлетала и, бессильная, опускалась. Чем больше Ремо стрался оживить девушку на холсте, тем больше забывался, расплывался перед глазами её образ. "Увидеть бы её снова хоть раз..." - думал художник, отчаянно пытась воспроизвести последние задержавшиеся в памяти штрихи. Этим вечером, как и прошлой ночью, он без сил упал на кровать, забывшись глубоким сном без сновидений.
А поздним утром, с опаской взглянув на холст, Ремо чуть было не уничтожил полотно. То, что так стрательно выписывал он вчера, сегодня казалось бледным. Там, где ночь назад, казалось, рождается новая жизнь, где кисть запечатлела, но не остановила до конца движение, сегодня всё было мертво и неподвижно.
- Мне стоит забыть об этом. Я не справился, - тихо проговорил молодой человек, с отчаяньем глядя на недописанную картину. Будущее казалось таким же беспросветным, как нахмурившееся пасмурное небо за окном. Но стоило Ремо произнести эти слова, как вновь ветер ворвался в комнату, холодя обожжённые румянцем досады щёки. А вместе с ним прорвались сквозь тучи яркие солнечные лучи, чтобы упасть на водную гладь. Сердце на мгновение замерло, когда художник быстрым шагом подошел к окну. Он никак не мог поверить, что снова видит лошадь, легко и стремительно, вытянувшись в линию, несущуюся над волнами. И нагую всадницу в облаке медных волос. Ремо смотрел и смотрел. Не отрываясь. Так, что вскоре заболели глаза. Стоило ему моргнуть, как видение растворилось без следа.
На этот раз, прежде чем взяться за работу, художник сдвинул стол и переставил мольберт ближе к окну. Теперь он то и дело отрывался от работы, вглядываясь в морские просторы. Но там не появлялось ничего, кроме рыбацких суденышек, отважно вышедших на промысел несмотря на плохую погоду. Ветер переменился и теперь приносил в мансарду лишь соленую влагу. Карла появилась к вечеру, принеся неизменные хлеб с молоком и половину цыпленка. Когда женщина заметила полотно, всплеснула руками и замерла. Ремо, не любивший показывать незаконченные работы, нахмурился в ожидании приговора. Сейчас его всё тем же непререкаемым тоном объявят развратником и мазилой, малюющим пошлые сюжетцы на потеху толпе. Понурившись, он ждал этого приговора и не знал, что будет отвечать. Но Карла всё молчала, вглядываясь в картину.
- Это... Это... - наконец, начала она, запинаясь. - Ну, как живая, ей богу!
В голосе пожилой домовладелицы, вопреки ожиданиям Ремо, слышался восторг.
- Вы бы её в лавку Баральди отнесли. Там дадут хорошую цену. А ещё лучше отвёз бы её кто в столицу...
- Картина ещё не закончена, - Ремо виновато улыбнулся, перебивая женщину.
Карла укоризненно вздохнула, ещё немного повосхищалась полотном и покинула мансарду, позабыв даже в очередной раз напомнить Ремо о необходимости поиска хорошей работы.

Так пролетела незаметно неделя. Ремо не отрывался от картины, сотый раз переделывая детали и ожидая, что вот-вот снова повится прекрасная незнакомка. Будто издеваясь над художником, плотные, как мокрая вата, облака не пропускали ни единого луча. И Ремо казалось, что они давят на весь город неподъемным грузом. Короткий шторм сменился полным штилем. За эту неделю молодой человек успел известись, пытаясь понять, что же не так на этот раз. Но женщина на картине получалась слишком отрешённой и холодной, как статуя. А ему отчаянно хотелось изобразить живую, со всеми её сомнениями и чувствами, со всем стыдом и решимостью. Другой видел он легендарную леди, несущуюся по опустевшему городу на лихом коне, чтобы принести благо своему народу. За тяжелыми раздумьями времени на сон отводилось слишком мало, окно не закрывалось даже в самые холодные дни. И, наконец, это принесло свои плоды. Настал день, когда Ремо почувствовал себя слишком слабым, чтобы подняться с постели. Да ираскрыть глаза в тот день удалось с трудом. Не стоит упоминать каких титанических усилий стоили те несколько шагов, которые пришлось художнику сделать до двери, чтобы открыть её на очередной стук, куда более робкий, чем обычно.
За дверью стояла не Карла, одна из белошвеек, которая решила помочь приболевшей хозяйке. Ремо даже вспомнил её имя: Кьяра. Темноволосая стройная красавица уже давно пыталась заглянуть в мастерскую художника, всё крутилась рядом, да подходящего повода удовлетворить любопытство никак не находилось. Сам художник вовсе не стремился пускать к себе посторонних. Сейчас он и рад был бы выпроводить девушку, но на первом же слове зашёлся судорожным кашлем.
- О! Вы совсем расклеились, - Кьяра смело шагнула в комнату, тёмными, любопытными, как у белки, глазами стремясь рассмотреть сразу всё. Как и женщина до этого, она восхищённо замерла перед картиной, чуть не опрокинув принесённый поднос. В отличие от Карлы, она не стала высказывать свой восторг вслух, вместо этого сама взяла с подноса кувшин, налила молока в деревянный стакан и поднесла его Ремо.
- Пейте и ложитесь. Стоило бы его подогреть... - удостоверившись, что художник сделал несколько глотков, девушка отошла к окну, бросила короткий взгляд на море, нахмурилась, будто увидела там что-то нехорошее, и решительно захлопнула ставни.
- Не надо. Не смейте! - крик у Ремо получился слишком тихим.
- Надо. Вам и так плохо. Тут слишком пахнет краской. Пожалуй, я попрошу нашу хозяйку выделить вам комнату внизу, пока не выздоровеете.
- Что? Что вы там увидели? - не в силах подойти ближе, Ремо вглядывался в чужие глаза, пытаясь прочитать ответ.
- Ничего особенного. Дождь будет, - Кьяра беззаботно пожала плечами и взгляда не отвела. - Ложитесь. Вам нельзя разговаривать. Да ещё и ходить. Я позову врача.
У девушки не было такой осанки, как у Карлы, и голос не обладал теми повелительно-материнскими интонациями. Но Ремо все же послушался. Сил не хватало даже на спор.

Врач прибыл только к вечеру. Долго пробыл у Ремо в его временном обиталище. Молодой человек и сам не помнил, как оказался вместо своей мастерской в этой аккуратной маленькой комнатке. Да и не мог бы вспомнить сейчас. Всё его тело огнём охватил жар, Ремо бредил. Прогнозы врач давал самые неутешительные. Кьяра слушала их в пол-уха, высчитывая сколько сможет выделить на лекарства из своих весьма скромных сбережений.
Настала пора сказать о том, что Ремо обладал не только талантом, но и внешностью, достойной молодого Диониса, если бы только бог вздумал соблюдать зачем-то строгий пост. Поэтому все белошвейки, работавшие в мастерской ниже, охотно приняли участие в судьбе молодого человека, чуть не перессорившись за место у его кровати. Образ загадочной незнакомки на коне, казался девушкам очень романтичным. Правда ключи от мастерской Кьяра забрала ещё в самом начале. Про картину не знал никто, кроме неё и хозяйки дома. На все расспросы товарок о всаднице, она только отмахивалась: "Чего в бреду не привидится!".
Кто знает, может скептически настроенный врач всё же нашёл способ одолеть хворь. Может настои из трав, который готовила поправившаяся куда раньше Карла, обладали чудодейственной целительной силой. Может, забота белошвеек сделала своё дело. Но пролежав в постели почти месяц, Ремо, всё ещё страдающий от невозможности вернуться к полотну и настырности кокетничающих девиц, всё же выздоровел. За время болезни Карла начала относиться к постояльцу, как к своему собственному непутёвому сыну, если бы такой у неё был. А потому, как-то раз, поговорив с Кьярой, забрала у девушки ключи, поднялась в мастерскую и со всей осторожностью, на которую была способна, унесла недописанное полотно в кладовку.
Вернувшемуся в мансарду Ремо, оставлось только гадать куда делась картина. Обвинить в краже добросердечную домовладелицу или Кьяру у молодого человека не хватило духа. В первый же день в мансарде он снова распахнул ставни. Теперь этому никто не противился. Погода на побережье вновь установилась ясная, даже жаркая. И все женщины единодушно решили, что свежий воздух художнику не помешает. Не имея возможности закончить начатое, Ремо пытался хотя бы в набросках вернуть волшебный образ. Надо ли говорить, что безуспешно? Тем более теперь в масарде то и дело мелькали любопытные белошвейки, выпроводить которых не позволяла вежливость. А за окном пейзаж не менялся, не спеша являть чудеса жадно горящим глазам какого-то там художника.
Промучившись три дня, Ремо решил продолжить поиски в городе. Ноги сами раз за разом выносили его к дикому пляжу на окраине. Но ничего не дождавшись и там, молодой человек возвращался в мансарду, чувствуя, что вдохновения теперь не поймать, и не желая с этим мириться. От бессилия он даже зашёл в церковь, куда так настойчиво отправляла его Карла. Здание почти достроили, но рук не хватало. Не хватало и икон.
На следующий день, почти решившись на то, чтобы забросить поиски и взяться за заказ священников, Ремо вновь пришёл на пляж. Рассчитывая побыть в одиночестве, художник менее всего ожидал застать там Кьяру. Вооружившись огромной корзиной и высоко подвязав юбку, так, что теперь без труда можно было разглядеть стройные загорелые ноги, девушка собирала раковины. Она улыбалась, жмуясь от ярких лучей солнца, и что-то тихо напевала себе под нос. Стоя в тени скалы, Ремо понадеялся, что остался незамеченным и решил тихо улизнуть, чтобы избежать разговора. Не тут-то было. Тёмные глаза Кьяры уже давно выхватили из обшего пейзажа фигуру появившего человека. Стоило художнику сделать шаг прочь, как раздался звонкий голос девушки.
- И правильно, что вы решили прогуляться! - Кьяра неспеша приближалась, не забывая поднимать тёмные влажные раковины. Поздороваться она даже и не подумала. Как не подумала о том, что, возможно, кто-то рассчитывал найти тут не собеседника, а одиночество.
Ремо вздохнул, вышел из тени, неловко пожал плечами, не зная, что ответить.
- А погодка-то, погодка! Скоро лето. Пора вам выбираться со своего насеста. Того и гляди, превратитесь в сову! - девушке всё ещё приходилось кричать, чтоб её было слышно. А художник не спешил отвечать и шага навстречу не сделал. Стоит тут, как статуя и косится на море, будто ждет, что снизойдёт к нему прямо по этим волнам божественное откровение. Кьяра едва заметно вздохнула и остаток пути пробежала, весело смеясь.
- Ну, что же вы, милый Ремо, так уставились на воду? Моряки рассказывают, что таких мечтателей уводят за собой русалки! - она и теперь говорила громко, хоть нужда в этом отпала.
- Может быть, мне и нужна одна из них, - художник позволил себе слабую улыбку. - Я бы отправился за ней даже в морские глубины...
- Опять вы за своё! Всё расскажу тетушке Карле! Она найдёт на вас управу, - шутливо пообещала девушка. И тут же нахмурилась. - Разве живые женщины не горячее? Разве не обнимают они крепче? Что вам в холодных морских красавицах? - слова прозвучали упрёком.
- Нет, - Ремо мотнул головой, незаметив, как переменилось настроение собеседницы. Не подумав и о том, что разговор они ведут странный. - Она такая одна. Только бы её найти...
Кьяра от досады закусила губу. В глазах её вдруг вспыхнул огонь. Такой первобытный и дикий, что иной обвинил бы девушку в ведьмовстве, увидев этот взгляд. А художник всё смотрел, как играют на волнах солнечные блики. Кьяра выпрямилась гордо, как делает порой человек, что-то раз и навсегда для себя решивший.
- Приходите завтра в полдень на площадь перед новой церковью, - твердо, с расстановкой произнесла она. - И вы найдёте ту, что так долго ищете.
Проговорив это, девушка вспыхнула, потупилась и убежала прочь, так быстро, что ошарашенный Ремо не успел задать ни одного вопроса.

Поверил художник словам своей соседки или же просто решил, что хуже чем есть сейчас, быть не может, но на следующий день, ещё за полчаса до полудня он слонялся по площади, пугая прохожих своей бледностью и странным отсутствующим взглядом.
Часы на башне уже начали бить полдень. С первым же ударом раздался громкий крик торговки яблоками, сидевшей на краю площади, как раз там, где начиналась улица Святой Кристианы.
- Нет! Вы только посмотрите на эту шлюху! Блудница! Ведьма!
Остальной ругани, к которой присоединились голоса бывших на площади горожан, Ремо уже не слышал. Для него оглушительным казался каждый удар часов. Но ещё громче был дробный стук копыт обезумевшей от криков белоснежной лошади, во весь опор вылетевшей с улицы на площадь. Разбрасывая пену, раздавая удары копыт направо и налево, лошадь металась среди окруживших её людей. Всаднице, на которой не было ни единой ниточки, если не считать разметавшейся гривы чёрных кудрей, приходилось несладко. А художнику всё казалось, что лошадь плывёт по воздуху прямо на него, сияя серебром в лучах полуденного солнца, медленно и неотвратимо, как воплощение рока.
Какая сила помогла в тот момент удержаться в седле, каким чудом подбежавшему Ремо удалось, не заработав ни единого синяка, успокоить разъярённую кобылу, ещё недавно мирно тянувшую повозку бродячих циркачей, Кьяра не знала и знать не хотела. Гордо выпрямившись, она взирала на удивлённых и возмущённых горожан так, будто это они совершают что-то недостойное глядя на неё.
- Сумасшедшая... - Ремо протянул руки, и сразу прижал к себе соскользнувшую с седла девушку.
- Вот-вот! И место ей не здесь...
Что продолжает кричать торговка Ремо по-прежнему не слушал, только взял с благодарностью протянутый кем-то плащ и накинул его на Кьяру. Девушка стояла оцепенев. Только сейчас к ней пришло полное осознание своего поступка. Ещё несколько минут назад он казался единственно правильным. Единственным способом заставить этого упрямца заметить что-то кроме своих мечтаний... А теперь она понимала, что навсегда изменила свою привычную легкую жизнь. И места в городе ей больше не осталось. В маленьких городках не прощают таких чудачеств, какими бы благородными не были мотивы. Взгляды мужчин и женщин на площади, как казалось недавней белошвейке, жгут её тело. Кьяра не смела подннять взгляд, сжимая в кулаке ткань плаща у груди. Когда же она, наконец, сумела справиться с собственной лихорадочной дрожью и осмелилась поднять глаза, то увидела, что Ремо смотрит на неё как-то особенно, не так как смотрел раньше.
- Ну, что? Увидел теперь? - она снова гордо вскинула голову.
- Да, - художник улыбнулся, разглядывая на милом личике, как недавно казалось ему, слишком простом, огнем горящие глаза и яркий румянец стыда. - Пойдём отсюда. Пойдём домой.
Художник понимал, что смуглая кожа Кьяры не сияет так, как сияла дева над морем, что локоны её тяжелы и жёстки, ничем не походя на солнечную кудель, украшавшую голову видения, что перепуганная цирковая лошадь на самом деле ничем не напоминала величественное неукротимое животное из грёз. Но смесь гордости и стыда на лице Кьяры была ярче, живее, чем сам художник мог себе это представить, когда писал портрет видения. Глядя на всё это Ремо понимал так же, что теперь ему не нужно бояться потерять свою мечту. Она навсегда останется с ним, если только он сейчас не разожмёт объятья и не отвернётся.
- Ох, и достанется же мне от тетушки Карлы... - Кьяра не сопротивлялась, когда её бережно подняли на руки.
- Она - мудрая женщина. Она что-нибудь придумает, - улыбнулся Ремо. Впервые за долгое время улыбка его не была похожа на улыбку привидения.
- А ты?
- Я тоже что-нибудь придумаю. Нам ведь теперь будут нужны деньги.
Кьяра вздохнула и опустила голову художнику на плечо. Даже теперь она сохраняла гордый вид победительницы.

***
- Зачем ты пришла сюда? - ветер играл с рыжими волосами. Серая, как море в пасмурнуюю погоду, лошадь пофыркивала, пробуя копытом волну прибоя. Сквозь лошадиную фигуру было видно блики солнца на воде, от чего казалось, что в самой лошади пляшут солнечные зайчки.
- Ты его не заберешь. Пусть ты свела его с ума. Пусть он думает только тебе. Но ты не убьёшь его! - Кьяра стояла на самой грани гальки и набегавших волн. Говоря это она потрясала корзинкой, будто та была достойнм оружием против ветра и морской девы.
- Храбрая девочка, - рыжеволосая рассмеялась, наклонившись, чтобы лучше рассмотреть человека.
- Тебе-то храбрости не нужно. Не ты уже две недели сидишь у его постели и слушаешь, как этот ворон-доктор всё каркает и каркает! - Кьяра кричала, пытаясь стряхнуть оцепенение, в которое вгонял её чужой немыслимо прекрасный смех.
- Что ж... - морская дева беспечно махнула полупрозрачной рукой. - Забирай его себе. Но сможешь ли? - рыжеволосая улыбалась. Она не была злой, но и изменить своей природе не могла. Что ей какой-то бедный художник? Она найдёт себе ещё тысячу таких в просторах океана или в городах на берегу. Воплотить раз его мечту было забавно, а теперь, когда он больше не мог согреть холодное сердце своей безумной любовью, настала пора забыть о нём. Ветер звал с собой в полёт. Нечего терять время на скучном берегу.
- И смогу, - Кьяра поджала губы, с ненавистью глядя на призрачную соперницу.
- Тогда ты знаешь, что делать, - лошадь шагнула вперёд, дивный призрак легонько коснулся ладонью головы упрямой человеческой девушки.
Глядя на то, как лошадь уносится в море, как пылают под солнцем рыжие волосы, Кьяра, не зная зачем, робко помахала рукой и прошептала "Прощай". Теперь она точно знала, что художник поправится. И что делать дальше, тоже знала.

@темы: моя писанина, рассказы

---

Если человек оскорбил тебя, извинись.
Оскорбил еще раз - снова извинись, ещё вежливей.
Оскорбил третий раз - убей его, ибо это не человек, а животное.

@темы: прочее

---

Нелли Путина

Победителей не судят

Пылают в кровь искусанные губы,
И лязг клинков порою сводит зубы,
Но лезвие, сверкнувшее во мгле,
Не станет милосерднее к тебе.

Зажав эфес вспотевшею рукою,
За право жить плати чужою кровью.
Лицом к лицу, лица не различить,
Лишь руки, в крест сложившие мечи.

Смертельный бой, порою без причины,
Наверно так положено мужчинам
Из века в век, и кто там разберёт,
Что мир их постоянно не берёт.

Всё решено в одной короткой схватке,
Чуть-чуть сожмёт под левою лопаткой.
Молитвой краткой господу воздав,
Раз жив, то непременно значит, прав.

Из двух всегда выигрывает сила.
Так есть, так будет, так всегда и было.
Но чаще, слава богу, не всегда,
А перевес не в сторону добра.

Каким бы ни был этот выбор страшным,
Но кто-то должен выйти проигравшим…
Мы всё простим и даже всё забудем,
Мы победителей, как правило, не судим.

Опять схлестнутся бешенные черти
На грани жизни, где-то ближе к смерти,
И в ход пойдут не только кулаки,
А сталь ножа в мгновенье у груди.

У многих игр правил не бывает,
Где каждый сам защиту выбирает,
Там честь и благородство – звук пустой,
Успел всадить перо и ты, герой…

Что жизнь? Бог дал, Бог и возьмёт обратно,
И всё же до отчаянья досадно,
Что Бога ты не ставил ни во что,
Тебе и без того всегда везло.

Теперь меча ты в небо не поднимешь
И у врага победу не отнимешь.
Кому теперь докажешь, кто есть кто,
Ты проиграл, и значит, ты был зло.

1998г

Остальное можно посмотреть/послушать тут: www.flagmanenok.ru/about/our_songs/nelli

@темы: барды, победителей не судят, музыка, Соломенный мальчик, нелли путина, менестрели

---

очередной рисунок :)

@темы: мои рисунки

---

Слуга лорду:
- Сэр Джонс сообщает, что он застрелил свою собаку, которая своим лаем не давала вам спать.
Лорд:
- Передайте сэру Джонсу, что я ему признателен и заодно спросите его, не будет ли он столь любезен и не отравит ли еще и свою жену или хотя бы спалит ее пианино?

@темы: прочее

---

...

Песочница. Вот честное слово) Ну, нету другого определения. Кто кого лопаткой сильнее стукнет. И ведь не понимает народ, как это со стороны выглядит. Серьезно общаться пытается... Ппц нах.
Даже школота в линейке более адекватна. Хоть после первой-второй попытки вежливо одернуть очухивается. Тут... no comments. Достает иногда быть серьезным вежливым человеком, хочется просто постебаться. Грубо и не красиво.

О позитивном. Посмотрела "Побег из Вегаса". Смотрела из-за одного актера, до конца досмотрела с трудом, шипя и плюясь, ибо хорошую идею испоганили до нельзя. Но вот саундтрек действительно понравился. Нравится мне вокал этого отмороженного чуда. И само чудо тоже нравится.
(С чего-то потянуло на Beatles, которых не люблю. Старею, не иначе))) )



Russell Brand "Inside Of You"

Old as Ancient Skies
I've had these wondering eyes
But you took me by suprise when you let me insdide of you

Inside of you
Inside of you
There's got to be
Some part of me
Inside of you

Inside of you, I could cross this desert plane
Inside of you, I can hear you scream my name
Inside of you, while the stars unfold
I've crossed me heart and I've crossed the world
And I need you here and I need to be
Inside of you

Now the flowers bloom
I feel you creep into my room
And if this should be our tune
I'll die here inside of you

And the world explodes
I've never been down this road
Teach me how to glow
While I'm moving
Inside of you

Inside of you, the restless find their dreams
Inside of you, this king has found his queen
Inside of you, all the stars unfold
I've crossed me heart and I've crossed the world
And I need you here and I need to be
Inside of you

Inside of you
Bay blue
So say it's you
To thoughts untrue
Who I woo
It's you I woo

Through and through
And through and through
There's so much more than just a screw
Inside of you

And I was blizzard blind
Felt like I've lost me mind
But you've treated me so kind
I don't know what to do.

@темы: музыка, прочее

---

последнему не дндшному модулю посвящается...)))

Да, местами странная ассоциация. Но есть один момент, который уж очень четко описал получившееся безобразие.



Bon Jovi "Santa Fe"

They say that no man is an island
And good things come to those who wait
But the things I hear are there
Just to remind me
Every dog will have his day

The spirits they intoxicate me
I watched them infiltrate my soul
They try to say it`s too late for me
Tell my guns I`m coming home

I swear I`m gonna live forever
Tell my maker he can wait
I`m riding somewhere south of heaven
Heading back to Santa Fe
It`s judgment day in Santa Fe

Once I was promised absolution
There`s only one solution for my sins
You gotta face your ghosts and know
With no illusions
That only one of you is going home again

And I blame this world for making
A good man evil
It`s this world that can drive a
Good man mad
And it`s this world that turns a killer
Into a hero
Well I blame this world for making
A good man bad


Now I ain`t getting into heaven
If the devil has his way
I swear I`m gonna live forever
Heading back to Santa Fe
Got debts to pay in Santa Fe
It`s judgment day in Santa Fe

So I save a prayer
For when I need it most
To the Father, Son
And the Holy Ghost
And sign it from a sinner
With no name

When I meet my maker
When I close the book
On the hearts I broke
And the lives I took
Will he walk away
`Cause my soul`s
Too late to save

Now I ain`t getting into heaven
If the devil has his way
I swear I`m gonna live forever
Heading back to Santa Fe
Got debts to pay in Santa Fe
It`s judgment day in Santa Fe

@темы: Bon Jovi, музыка, blaze of glory, Santa Fe, young guns

---

И снова я залезла в эту помойку. Ну, бывает. Даже меня иногда тянет побыть поросенком.
Основная мысль на этот день. Забавная тенденция... Почему-то среди известных художников (во всех сферах), особенно если они каким-то боком связаны с аниме, попадается на удивление много сук и стерв. Ну... или просто неадекватов. Причем в упор непонимающих вполне простых слов.
Страшная штука - звездная болезнь. Не лечится, самое обидное.
Мораль: Кандра форева!
)))

Ну, а для поднятия собственного настроения, чтобы не углубляться в мысли о том, как несовершен мир, вывешу я сюда что-нибудь старое-доброе-хорошее.

The Rubettes "Sugar Baby Love"

@музыка: The Rubettes - Sugar Baby Love

@настроение: О.о

@темы: 70s, музыка, The Rubettes, Sugar Baby Love

---

...

вот за что мне хочется сделать что-нить нехорошее с группой "Ария"



Golden Earring - Going to the Run

I could bet on new years eve
he'd call me up at night
From the other side of the world
Ed was always there allright
Ed's got the looks of a moviestar
Eds got the smile of a prince
He ride a bike instead of a car
I wanna be his friend

Dancing in the living room
with a lady so nice
Like the child with the wisdom tooth
He's just a friend of mine
Ed's got the rings and the collars
Ed's got the wind in his hair
He goes a riding with the brothers
he's got a fist in the air

Going to the run, run angel
Going to the run, run angel
And heaven and hell came together that night
Only for you that time
Going to the run forever angel

One summer at the festival
holding on real tight
On the back of a harley
he took me for a ride in the sky
Ed's got the looks of a moviestar
Ed's got the smile of a prince
He ride a bike instead of a car
I'll always be his friend

Going to the run, run angel
Going to the run, run angel
There's rich star that shines so bright
Like a fire in the night

Going to the run forever angel
Going to the run, run angel
Forever going to the run, run angel
And heaven and hell came together that night
Only for you this time
Going to the run forever angel

@темы: беспечный ангел, Ария, музыка, Going to the Run, Golden Earring

---

и снова под настроение

Royal Hunt - Age Gone Wild (Acoustic version)

All I need is to turn the page,
I can see a man - hes twice my age.
Proud face, a lot of scars,
I can see a shadow of the bars...

Hold on - can you feel the sorrow,
Hold on - he wont see tomorrow...

Yes, he was proud as hell to the end of the line,
So hes got a story to tell of the age gone wild.
The magic and the spell, an eye for an eye,
Now, hes got a story to tell of the age gone wild...

Just a kid but he was told,
He will be the one to rule the world.
Such a shame - with speed of light,
He become a beggar over over night.

@темы: Royal Hunt, Age Gone Wild, музыка

---

...

@темы: мои рисунки

---

из набросков

@темы: мои рисунки

---

...под мое странное настроение)

Royal Hunt - Bodyguard


Tell me more all about your class.
Wasted days - used to watch your ass.
Make your move, cos' you're in - I'll pass
Lets clear the air -
Hearts of stone and one track mind,
Makin' bread on an easy ride.
Cover up for a heavy crime,
You call it fair?

You'll never start learnin',
Just keep those wheels turnin',
My heart goes on burnin'...

What's you gonna do when your world goes down?
Small time player on the big time ground,
Makin' up a dream it falls apart,
I don't wanna be your bodyguard.

Listen up - here's something new -
Now I'm quit protecting you.
Fuck yourself til' the you're black and blue,
Get off my side.
I don't care if you're in or out,
Make believes what it's all about.
Be a part of the faceless crowd,
I'll be alright!

You'll never start learnin',
Just keep those wheels turnin',
My heart goes on burnin'...

What's you gonna do when your world goes down?
Small time player on the big time ground,
Push it to the limit but the moment's gone.
Now I'm out.

Money for the blow and you think you're big?
Build your muscles but your heart gets weak.
Makin' up a dream but it falls apart,
I don't wanna be your bodyguard.

@темы: rock, Bodyguard, музыка, hard-rock, Royal Hunt

---

Баллада о бойце Первой Конной, который не хотел умирать

Александр Дольский


Окружил нас враг - не вскинь глаз,
Мы пошли клинками блестеть.
Только двое прорвалось нас,
Прорубились - и ушли в степь.

Подо мною вороной Черт,
А под другом вороней Смерч,
Для таких погоня - не в счет,
И отстала по пыли смерть.

Был он северных лесов сын,
А под нами был степной путь,
И в глазах его бледней синь,
И пробита у него грудь.

Появились миражи вдруг,
И уплыли миражи прочь,
И тогда упал с коня друг,
И на нас упала вдруг ночь.

И сказал он мне: "Хотел пить,
Выпил ветер, даже боль мук",
И сказал он мне: " Хотел жить,
За двоих теперь живи, друг.

Ты возьми мой карабин, друг,
И пакет с моей груди, друг,
Пусть останусь здесь один, друг,
Пусть умру я, не буди друг".

Только вдруг в ночной тиши звон,
И приклада о седло стук,
Тут очнулся, как от сна он,
В руки взял свой карабин друг.

И, шатаясь, на коня сел,
Мы рванулись за врагом вскачь,
Он, стреляя на ходу, пел
И смеялся он, ну хоть плачь.

Был он северных лесов сын,
А под нами был степной путь,
И в глазах его бледней синь,
И пробита у него грудь.

@темы: барды, стихи, музыка, Дольский, баллада о бойце первой конной

---

… и пока собака бежит…

Бред ночной. Сюжета нет, смысла нет, просто зарисовка. Имен персонажей и правки не будет. Не яой, и даже не сенен-ай. Это вообще о другом.

«Я похож на чью-то странную гончую. Если она прервет свой бег - у неё остановится сердце. Но пока она бежит, покажите мне существо счастливее неё.» ( (С) Лилиан Сорренти)



Я был на самой вершине.

Я стоял на крыше самого высокого здания. Там внизу подо мной раскинулся город. Один из многих в этой стране. В стране, где так много треплются о морали и порядке. В стране, где только деньги имеют настоящую власть.

Я ухмыльнулся этим своим мыслям. «Сентиментальность и пафосность приходят с возрастом и даже таким крутым парням от этого не деться, не так ли?»

Воздух оставался тяжелым и влажным даже здесь на высоте. Откуда-то слышалась капель. Крупные снежинки спускались с неба, чтобы тут же растаять, смешаться с грязью. То и дело налетали порывы разъярённого ветра. Смести с крыши человеческую фигурку ветер вряд ли мог и со злости потешался обрывками невесть откуда здесь взявшейся упаковочной бумаги. Я решил добавить в эту симфонию ещё один звук – щелканье зажигалки. Сигара в сыром воздухе разгоралась неохотно.
Там внизу на улицах ещё был слышен стрекот очередей, даже отсюда среди огней казино я видел вспышки. Там шла Большая Зачистка. Кажется, и дым сигары отдавал медью крови. На юге виднелись отсветы пожаров в доках. «Сколько же товара пошло псу под хвост?» Я снова рассмеялся. О, да! И делец во мне тоже дохнуть не собирался. Даже в эти последние минуты. Странно, наверное, смотрелся высокий человек в светлом плаще, перемазанном в крови, саже и ещё Дьявол знает чём, со стволом в руках (интересно, какой шутник додумался назвать это орудие устранения ненужных жизней «Весенним полем»?), смеющегося непонятно над чем. Наверное, я выглядел полным психом даже больше чем обычно. Хотя психом я выглядел только для своих ребят, ну и для тех, кому ломал шеи и все остальное собственноручно. Я помню, как в какой-то газетенке меня описали «спокойным», «уверенным в себе». К этой статье прилагалось фото – я на фоне двух крепких парней из конвоя. Тогда я и впрямь был спокоен: просто я знал, чем все закончится.
Фургон Скалолаза не приехал. Когда я поднимался сюда, то знал, что он не приедет.
Сегодня была такая ночь… Сигара казалась бесконечной. И эта ночь тоже.
После того, как сегодня здесь сдохла добрая сотня ублюдков и ещё одна таких же ублюдков, только в форме, этот город никогда не будет прежним. И поэтому мне не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась.
Я стоял и смотрел как умирает м о й город.

Часы показывали без двадцати пять. Он скоро должен прийти. На крыше становилось холодновато. Да и наскоро перевязанные раны давали о себе знать. Впрочем, я точно знал, что вот последний столбик пепла упадёт с кончика сигары, дверь за моей спиной откроется и… Дальше планировать было неинтересно, как и не было смысла бежать. Я просто ждал.

Секунды тянулись отвратительно медленно. Внизу к парадному входу все подъезжали и подъезжали автомобили. «Армию они что ли ради меня сюда согнать решили? Льстите, парни. Но, черт возьми, приятно.»
Раздались гулкие шаги, тяжелые ботинки на металлической лестнице. Поднимался один человек. Да я и не сомневался, что он придет один. Чтобы оказаться вместе со мной на вершине, ему обязательно надо было быть одному. Семь… Шесть... я отбросил сигару и не спеша повернулся, тяжесть поднятой винтовки приятно убеждала меня в том, что ничего неожиданного не произойдет… два… один…

Дверь распахнулась, ударилась о стену, отозвалась неприятным металлическим скрежетом. Он стоял передо мной, встрепанный и взмокший. Задыхающийся после долгого восхождения. Лучшая ищейка этого города, находившаяся в шаге от такой долгожданной добычи. У него в руках был только револьвер. И руки эти дрожали. У меня шансов попасть в любом случае больше. Так на что же он надеется? Я улыбнулся тепло и приветливо, зная, что эта улыбка его взбесит.
Он и впрямь поморщился, будто внезапно ощутил острый приступ зубной боли, шумно вдохнул воздух. Сейчас, как никогда этот человек был похож на гончую, которую остановили в последний момент гона, не давая сделать финальный прыжок и вонзить зубы в добычу.
- Мистер …
Я остановил его нетерпеливым жестом.
- Свои права я знаю.
- Там. Внизу. Полсотни. Полицейских. Ты. Не выйдешь. Отсюда, - его заготовленная триумфальная речь сорвалась. Он почти пролаял это короткими отрывистыми фразами, выплевывая их как выстрелы, которые пока не мог сделать. Мне снова стало смешно. «Нет. Я не дам тебе повода.»

На востоке начала проявляться полоска розоватого света. Я медленно повернулся к ней и поклонился восходящему солнцу. Положил на край крыши ствол, аккуратно пристроил рядом с ним шляпу, с сожалением глянул на безнадежно испорченные лайковые перчатки, распустил волосы. Пропитавшийся кровью плащ тоже показался мне ненужной тяжестью. Почему они все думают, что я люблю кровь? Это ведь ещё одна человеческая грязь, не более. И ничего завораживающего в её виде нет. Я повидал немало таких идиотов, которые любят смотреть на красную жидкость, вытекающую из какого-нибудь очередного неудачника. Но лично для меня кровь всегда была тем, что плохо смывается с хороших вещей и что нужно побыстрее убрать.
- А вот курево я все-таки оставлю. Ты ведь не будешь лишать меня последней радости, приятель? Что? Согнали ради меня всех выживших? А как же зачистка мелкой сошки?
Все это время он стоял, привалившись спиной к стене, растерянно наблюдая за моими манипуляциями. Я напрочь срывал его победоносное шествие своим поведением. А мне так хотелось позабавиться напоследок… Как, наверное, сейчас матерится его шеф… Скачет, похожий на мелкого слюнявого бульдога, вокруг машины и раздает абсолютно бессмысленные распоряжения, пытаясь объяснить всем, что он тут главный. Но это уже не так. Я спокойно шагнул к парню с револьвером, протягивая руки. С трудом удалось сдержать новый приступ истеричного, надо признаться, хохота, глядя на его все больше расширяющиеся от удивления глаза, в которых поднималось что-то вроде детской обиды. «Нет. Нет, приятель. Мне сегодня лень играть в героев старого комикса. Плохой парень, хороший парень… Все равно ведь известно кто победит сегодня. И это будет не добро. И не зло. А та кучка «простых людей», которые завтра вопьются взглядами в заголовки утренних газет, с садистским интересом читая, сколько же сегодня распрощалось с эти миром, вкушая кровавые подробности с видом истинных гурманов. Их тут не было.»

- Все, приятель. Ты меня поймал. Пора выходить отсюда с гордо поднятыми головами. Давай уже быстрей свои побрякушки. Тут холодно. Да и тебе сегодня крепко досталось, - понял это, когда подошел к нему почти вплотную. На скуле доблестного стража порядка красовался живописнейший кровоподтек, из-под аккуратной круглой дырочки в форменном кителе проглядывали бинты свежей повязки. Он был так же измотан, как и я. Может, ещё больше. Мне-то было наплевать сколько народу сегодня встретится с судьями того света. А вот его дома ждала жена. Диана. Красивое имя, красивая женщина. Вовсе непохожая на моих золотоволосых шлюшек. Невысокая, темноволосая. Все-таки было в ней что-то восточно-притягательное. Мы чуть не позабавились с ней, когда все ещё только начиналось, и мне надо было как следует прижать кое-кого из отдела её муженька. Я представил себе, как она подходит к окну, проводит дрожащими пальцами по запотевшему стеклу, пытаясь разглядеть сквозь стекающие капли, что творится на улице, и шепчет молитву.

Все эти мысли шли вереницей ленивых верблюдов в пустыне усталости, пока он защелкивал на мне наручники, и мы бесконечно долго спускались вниз по лестнице. Электричества в этом районе сегодня не было. И я даже знал, кто из ребят об этом позаботился.
По дороге он зачем-то тихо назвал мне имя того, кто нас всех сдал. И так же тихо сообщил, что тот уже мертв. Я ухмыльнулся. Скалолаз со своей командой сегодня хоть что-то успели сделать. «Интересно, скольких они положили, прежде чем сами отправились к праотцам?»
- Как только черти заберут мою грешную душу прямиком с трона… Знаешь, я ведь его и на том свете достану, - беспечно улыбнулся я.

Может это был отсвет чьего-то фонарика, но мне тогда почудилось, что при этих моих словах по его лицу прошла болезненная судорога.

Внизу отчетливо ощущался запах дыма и пороха, проникающий сквозь разбитые окна, удушливой волной стремящийся поскорее добраться до легких. В холле было пусто. Тускло поблескивали в свете фонарей стекла на черном мрамором полу. Он распахнул тяжелые дубовые двери, шагнул в них первым.
Люди стояли полукругом, молча. Было видно, как горячее дыхание вылетает облачками пара на холодном воздухе. Свет фар ударил мне в лицо. Ей богу, я чувствовал себя на тех пятнадцати ступеньках, как на сцене; так и тянуло раскланяться. Их оказалось не так много, как я подумал. Но все равно мне стало интересно, как он выбил разрешение на проведение моего ареста в одиночку. Его шеф и впрямь был там, и, судя по выражению лица, уже готовился идти в наступление, заткнувшись только когда мы вышли из здания.
В тепле машины меня начало клонить в сон. Сквозь заляпанное каплями грязи окно я видел, как детектив о чем-то спорит с большими шишками. Словесная баталия шла уже минут десять, но, судя по всему, мой охотник собирался довести её до победного конца. Так и вышло. Ещё минут пять препирательств и он плюхнулся на переднее сиденье. Мне показалось, что в его глаза вернулся прежний азартный блеск.

Пока мы неслись по утренним улицам, я думал о том, что мы оба любим играть. Играть без остановки. Потому, что игра уже давно стала смыслом жизни. Для него это было единственной отдушиной, чтобы почувствовать себя живым. А я просто не представлял свою жизнь иначе. Неделю назад мы оба поставили на карту все. Первый раз за одиннадцать лет он выиграл. Только выигрыш этого кона означал конец всей нашей большой игры. Я устало откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. Металл наручников никак не хотел нагреваться. И только когда нас начало трясти на отвратительной дороге, я понял, что мы едем вовсе не в участок.
- Приятель, все-таки решил пристрелить меня лично? Подальше от всех?
- Заткнись, - в этом единственном слове было столько отчаянья и злости, что я и впрямь заткнулся.
Эта гонка продолжалась до тех пор, пока на очередном повороте нас не занесло. Дорога была мерзкой. Тонкая ледяная корка среди мешанины тающего снега скрывала глубокие лужи. Машину повело; со скрежетом и дребезжанием она выделывала на шоссе па какого-то странного танца. Я подумал, что он не справится из-за своих ран. Но детектив, матерясь на чем свет стоит, все же успел выкрутить руль до предела, и мы застыли в каких-то сантиметрах от кювета. По обеим сторонам за редким частоколом черных древесных силуэтов виднелись заснеженные поля. Вокруг было оглушительно тихо. Мотор заглох, и завести его вновь не удавалось.
Детектив снова выругался, на этот раз глухо, прижался лбом к рулю, и я услышал тихое:
- На выход.
Я повиновался. Мне стало интересно. Несколько секунд и меня освободили от ненужной тяжести браслетов, с ухмылкой запихнув их мне в карман пиджака с коротким комментарием: «На память».
- А теперь катись ко всем чертям. У тебя есть ещё минимум полчаса.
Я извлек очередную сигару, не спеша убрал зубами кончик, сплюнул. Огонек зажигалки высветил и черты его лица. Мелкие капли пота на загорелой, но кажущейся сейчас серой коже, пронзительно-яркие голубые глаза, резко обозначившиеся морщины и первые проблески седины в растрепанных темных волосах. Он был выше меня на голову, но сейчас так сутулился, что наши лица были почти на одном уровне. Мне захотелось коснуться его волос, сам не знаю почему. Я протянул руку. Он шарахнулся от неё как черт от распятия.
- Решил сесть вместо меня, приятель? – процедил я сквозь зубы, как следует затянулся. Новые правила мне категорически не нравились.
- Да пошел ты… - беспечно улыбнулся он, протягивая мне револьвер. Я внимательнее посмотрел на оружие. Оно было вовсе не табельным и скорее всего чистым. Меня снова разобрал смех.
- Неинтересно. Все закончилось, понимаешь?
Он упрямо мотнул головой.
- Тебе просто незачем будет сюда возвращаться. Никого не осталось, - улыбка его была очень спокойной и даже гордой. Похоже, весь этот цирк не был импровизацией, он все рассчитал заранее. - Значит, ты вернешься туда, откуда приехал.
- А если я сейчас и впрямь возьму эту твою игрушку и просто пущу тебе пулю в лоб? – игра в благородство меня всегда забавляла.
Он просто пожал плечами в ответ.
- Перестань тыкать в меня этим дерьмом. Ты прав. Мне некуда возвращаться, - тут требовалось кое-что покрепче сигары. Я отбросил её за ненадобностью, и огонек с шипением потух, встретившись с ближайшим сугробом. Извлекая из кармана золотой портсигар, тускло блеснувший даже в утренних сумерках, я уже не смотрел на лицо моего глупого загонщика. Он не поймет. Две дорожки, хрустящая купюра… Хорошо, что обыск моей персоны они решили отложить до отделения. Эта штука белее снега вокруг и поможет мне справиться с самым большим разочарованием в моей жизни. – Понимаешь, приятель, я не хочу возвращаться туда, куда ты так милостиво меня только что послал. Там ничего нет. Моей семьи больше нет. Я сдохну в каком-нибудь дешевом мотеле на берегу моря. В грязной комнате, подцепив что-нибудь эдакое от шлюхи. И ты это знаешь, - я положил ладони ему на плечи. На этот раз он не отшатнулся. Просто стоял и смотрел на меня, словно мои слова доходили до него с большим трудом или говорил я на непонятном языке. – Я ведь никогда не проигрывал раньше, - мой голос понизился до интимного шепота. Я чувствовал, что его трясет то ли от холода, то ли от слабости, а уверенный взгляд наполняется беспомощностью. Впервые я был так близко от него и чувствовал, что он на грани. - Я знал о том, что и как сегодня будет. Я просто устал бежать. Так что… - он вздрогнул, когда мое дыхание коснулось его кожи. - Не зачем геройствовать. Давай закончим. Ты получишь свои медаль и повышение, все будут считать, что я сопротивлялся… А я буду благодарен тебе за то, что ты сделал все сам. Так и надо. Один выстрел и все. Мы оба свободны. Давай, приятель. Хватит тянуть. Ну же…
- Это была игра на двоих. Мне думается её рановато заканчивать, - его голос был хриплым. «Как же он устал…»
- Но ты сегодня все же сдохнешь.
Наконец, отшвырнув меня от себя, так, что я поскользнувшись полетел на землю, он стиснул зубы, заиграли желваки, медленно поднял вверх руку. Раздался выстрел. Потом ещё один. И ещё... Всего шесть.
А я все смотрел и смотрел сквозь вспышки на неровную спираль черных птичьих силуэтов, стремительно поднимающуюся с криками на фоне серо-сиреневого неба, и смеялся. Было так легко…

Я снова был на самой вершине и мог всё.

И мой бег продолжался.

@темы: моя писанина, рассказы